Про Изю которого не узнали.
Сначала вечер был, потом настало утро,
Затем повтор и вот уж день второй.
Огромный мир - он за неделю создан мудро,
Но кто в нем я, иль Вы, читатель мой?
Вся наша жизнь - игра. Дождемся ли мы приза?
Есть в нем цена, иль это так, пустяк?
Жил - был один еврей, он всеми звался - Изя,
Был видный из себя, и холостяк.
Но говорили все, - с ТорОю Изя венчан.
Слова святые, что дарил нам Б-г,
Предпочитал любой из окружавших женщин,
Рискнувших перейти его порог.
Он как завещано давно уже отцами
Творил с утра молитву Шахарит.
Корпел над книгами с горящими глазами.
С кистями на себе носил талит.
Хотел все правила Всевышнего усвоить,
Животных, только, жвачных мясо ел.
И прежде чем себе яичницу сготовить,
Он на желток внимательно смотрел.
Поскольку знают и в Бомбее, и в Тамбове
В домах еврейских даже малыши -
Ни есть, ни пить нельзя ни капли красной крови.
- Известно, в ней убежище души.
Нельзя молочную мешать с мясною пищей
Завещано к сегодняшнему дню.
Состав такой не чист и на столе он лишний,
В духовном смысле - здесь я уточню.
Старался делать Изя все как можно лучше.
Листал Талмуд и часто говорил,
- Г-сподь - Б-г наш, Г-сподь Один - Израиль слушай,
Лишь на него я уповаю в меру сил.
Бдит землеройку Б-г и помнит в море хека,
Вдыхает жизнь в родившуюся плоть.
Но, не забудь читатель - только Человека!
Свободой воли наделил Г-сподь.
Ни царь, ни ангел, ни герой вам не помогут
Прожить достойно от рожденья до конца.
И самому придется выбирать дорогу,
Надеясь на внимание Творца.
К чему то я? А просто дни сменялись днями.
И что стряслось? Движенье ли светил?
Иль взгляд вдруг пойманный, под черными бровями?
Но Изя наш нежданно полюбил.
Отдался чувству как весною юный школьник.
В любви своей купался каждый миг.
Повесил черный лапсердак он в шкаф на гвоздик,
А пейсы с бородою он состриг.
Решив, что выглядел совсем несовременно,
Костюмчик прикупил, чтоб быть как все.
В разводах галстук очень модный несомненно,
В бутике Изя подобрал себе.
Рубашка в клеточку его скрывала спину,
А щеки холодил одеколон.
Он, собираясь на концерт пойти с любимой,
Надел носочки под штиблеты в тон.
Весь элегантный как рояль в Колонном зале,
Вот Изя за цветами поспешил.
Пусть не про нас я помяну, читатель дале,
Но Изя под машину угодил.
Потом все в хронике ТВ нам показало.
И слышалось, над улицей летал
Звук резкий тормозов, конечно, запоздалый.
Тут занавес и жизни всей финал.
Вы согласитесь, очень мир устроен сложно.
Мы здесь, чтобы улучшить его часть.
Но просто так, что там за гранью невозможно,
И в общем-то, не всем дано понять.
Никто пока не возвращался с того света.
Назначенное, дай нам бог прожить.
А что затем грядет, нет точного ответа.
Я лишь рискну про то предположить.
Душа вся в образе его летит печалясь
На самый неба верх сквозь все сфирот.
Ему там ангелы служения встречались,
И кто-то даже из святых хайот.
Все ярче, благостней сияние Шехины,
- Создателя чертог, обитель душ.
Внизу остались женщины, мужчины.
Здесь только свет! Нет ни жары, ни стуж.
И обратился к Б-гу Изя со словами,
О, Б-г ты мой, Б-г наших праотцов.
Зачем ты сделал так? Я славил тебя днями.
Я пред тобой, ответь в конце концов.
Я все старался делать по Твоим законам.
И под Тобой смиренно я ходил.
По установленным я жил Тобой канонам.
И неужели смерть, вдруг, заслужил?
Сиянье дрогнуло, и как волной гонимый
Раздался Глас и Изя услыхал
Ни с чем недоуменный Голос несравнимый.
- Как?
Изя?
Ты?
Тебя я не узнал!
Вот вся история - ни взять здесь, ни прибавить.
А суть ее в суждении простом,
- Уж коль решитесь измениться всем на зависть,
Не потеряйте вы себя при том.
09.03
